— Скоро стемнеет, — сказал Нестарый Ключник, похлопав рукой по шершавому стволу обыкновенного дерева. — Пора возвращаться в дом. Эх, жаль, что дождь шел так долго! Если б он закончился пораньше, я бы показал тебе Аллею синих роз и познакомил с Огородным Рыцарем.
— Но ещё совсем светло, — запротестовала Энни, которой внезапно ужасно захотелось задержаться в саду. "Аллея Синих Роз" — что за заманчивое название! Наверняка там невероятно красиво! Подумать только, неужели ей и вправду придется вернуться в Дом-под-Холмом, так и не увидев ни одной розы? А Огородный Рыцарь! Кто он? Фантазия Энни сразу нарисовала ей смешное создание с головой-капустным кочаном, на которую был нахлобучен шлем-ведро В руках существо гордо держало грабли вместо копья и крышку от кастрюли в качестве щита.
Увы. Все уверения Энни в том, что можно погулять ещё чуть-чуть, были тщетны. Нестарый Ключник оказался неумолим. Он взял Перелётную Энн за руку и повёл за собой.
Шепчущие травы ложились ковром им под ноги, деревья, неведомо когда успевшие сомкнуть ряды и отгородить детей от садовой дорожки, послушно расступались перед ними. Когда Ключник выпустил её руку, снял с пояса массивную связку ключей и принялся отпирать замок, Энни отошла на пару шагов и запрокинула голову. На светло-розовом небе росинками заблестели первые крохотные звёздочки. Энн улыбнулась и вновь посмотрела на Ключника. Судя по всему, замок никак не желал отпираться. Девочка обернулась, решив напоследок взглянуть на сад. Из старого колодца поднимался призрачный туман, обыкновенное дерево качало тонкими ветками, приветствуя вечерний ветерок, прочие кусты и деревья двигались бесшумно, медленно, важно, то приближаясь к самому Дому, то удаляясь в глубины сада.
Спустя миг, за спиной Энни раздался звонкий щелчок — Нестарый Ключник наконец-то справился с замком.

Длинный коридор, по которому Энни и Ключник шли к гостиной Дома, был весь увешан детскими рисунками. Некоторые из них были вставлены в деревянные рамки и аккуратно подвешены на вбитые в стену гвоздики, другие — прикреплены как попало, часто даже вверх ногами. Перелётная Энн с удивлением рассматривала изображения диковинных рыб, выплывающих из чашечек крупных синих цветов, птиц с кошачьими хвостами, зверей, не похожих на тех, кого знала отмеченная звездопадом, людей, бегущих по длинным разноцветным улицам. Возле одного рисунка она задержалась: старый колодец, хранящий чужие мечты, был нарисован не слишком умело, но очень старательно. Туман над ним колыхался облачком, словно настоящий. Энни подошла поближе, напомнив себе ничему не удивляться.
— Это галерея воспоминаний, — пояснил Ключник, в свою очередь приближаясь к рисунку.
— Чьих?
— Тех, кто жил в Доме до нас, ясное дело.
Мальчишка привычно запустил пальцы в растрёпанные вихры.
— Мама говорила, что каждый из предыдущих обитателей Дома рисовал в детстве. Чаще всего — свои сны. Реже — Дом и окрестности. Просто понимаешь...
Внезапно Ключник оборвал себя на полуслове, приложил палец к губам и прислушался. Энни тоже навострила ушки и различила слабые голоса далеко впереди. Кажется, говорили двое.

---

Добро пожаловать

Доброго дня,  _Анни_.
Входите! Дождь вернулся и готов прочесть ещё пару сказок из книги )

@темы: Калейдоскоп осенних встреч

---

Добро пожаловать

Приветствую,  J e l l y F i s h!
Надеюсь вам понравится в Доме ) Он любит гостей )

@темы: Калейдоскоп осенних встреч

---

Добро пожаловать

Приветствую вас,  дикий вереск и очень рада знакомству ) Дом-под-Холмом откроет двери и расскажет сказку )
Заходите )

@темы: Калейдоскоп осенних встреч

---

Энни представила себе сияющий колодец. Холодный жемчужный блеск, выплёскивающийся из серого каменного круга, смешивался с таким же холодным молочно-белым туманом, а шепчущие голоса набирали силу, сплетая песню — странную и завораживающую... Она слегка поёжилась и отступила ещё на несколько шагов.
— Идём, — позвал её Нестарый Ключник. Он уже стоял возле старых яблонь, по колено в зелёной траве, и махал ей рукой. Энн вздохнула. С одно стороны, лучше всего было бы идти по дорожке, вымощенной коричневатым пористым ракушечником, как благовоспитанная юная леди. Но с другой... Дикость старого сада манила обещанием тайн, которые, как известно, открываются только тем, кто имеет смелость сойти с проторённого пути. Порадовавшись тому, что вечерняя роса ещё не выпала и можно не опасаться намочить подол платья, отмеченная звездопадом зашагала вперёд. Когда она приблизилась, Нестарый Ключник довольно кивнул.
— А ты молодец! Я думал, побоишься!
Энни фыркнула — было бы чего бояться! Всего-то сделать несколько шагов по траве и...ох! Постойте! Минуту назад, здесь росли яблони, а теперь?..
Нестарый Ключник подобрал одну из зелёных слив, валявшихся в траве и запустил ею в ворону, которую Энни тоже заметила только сейчас. Промахнулся. Нагнулся за новой.
— Стой, погоди!
Перелётная Энн ухватила мальчишку за локоть. Ей вдруг вспомнился погибший от Дождя воронёнок — беспомощный и жалкий.
— Зачем ты в неё швыряешься?
Ворона склонила голову набок. Внимательно посмотрела на Энни сначала одним глазом, потом — другим.
— А чего она тут расселась? — пробурчал Нестарый Ключник, пиная выроненную от неожиданности сливу. — Сидит, наблюдает! Шпионка Хозяйки Осени! Если не сама Хозяйка! Вот можешь ты сказать, чего ей надо? Нет? И я не могу!
Ворона протяжно каркнула, вытянув шею от усердия, затем снялась с ветки и полетела прямо к заходящему солнцу.
— Ты не думай, что я со зла, — примирительно сказал Ключник. — Просто вороны, это такие птицы... с ними всегда нужно держать ухо востро. Особенно, если они сидят на единственном обыкновенном дереве в Саду.
Энни подошла поближе к обыкновенному дереву. Вид оно имело, прямо скажем, не больно-то обыкновенный.
— У него все листья — разные, — осторожно заметила она.
— Конечно, разные. Все-все, какие только есть. Только дубового листа тут не отыщешь, как ни старайся.
— Чем же оно тогда обыкновенное? - решительно не поняла девочка.
— Оно, пусть и собрало листья у всех деревьев, но всё же остаётся собой, — пояснил Нестарый Ключник. — Остальные деревья в Саду могут выглядеть как им заблагорассудится, но только не это. Такое постоянство — большая редкость и поэтому запомни это дерево-ориентир. Ты можешь потеряться в Саду, если решишь пойти сюда одна, но стоит тебе найти его... — Ключник уважительно похлопал дерево по шершавому стволу, — так сразу поймёшь, что Дом-под-Холмом совсем рядом.
Перелётная Энн по-новому взглянула на обыкновенное дерево, шелестящее разномастной листвой.

---

Сад был ужасно большим и ужасно запущенным. А ещё, в нём был колодец.
Энни нагнулась над ним и ясно расслышала нестройный хор печальных шепчущих голосов. А потом увидела, как в темной воде блеснули белые искорки, точно звёзды. Но ведь до темноты ещё далеко?
Энни схватилась обеими руками за серые камни и голоса стали настойчивее, а искры - ярче.
Нестарый Ключник ухватил её за плечо в тот самый миг, когда странные огоньки стали подниматься из глубины вместе с темным зеркалом воды.
— Не стоит слушать тех, кто живет в колодце, — сказал он, разворачивая Энни лицом к себе. — Они очень хитры, а их песни сплетают туман.
И правда, когда отмеченная звездопадом оглянулась, то увидела, что над колодцем повисло маленькое облачко тумана, которое развеялось через несколько мгновений под легким порывом ветерка.
— Это туман Привратника? — уточнила она.
Мальчишка фыркнул.
— Скажешь тоже. Нет, это их собственный туман, который они ткут из своих мелодий, но слушать их опасно — можно ненароком поверить в то, о чем они поют.
— А что такого плохого в то, чтобы верить песням? — решительно не поняла Энни.
— Ничего плохого, если песни обычные. А те, кто живет в колодце, поют о несбывшихся грёзах. Видишь ли, когда человеческая мечта не может сбыться, она попадает сюда, в этот колодец. Те, кто живут в колодце, бережно хранят несбывшиеся мечты, любуясь их блеском — сначала светлым, пока в глубине мечты сияет надежда, потом — тёмным, когда надежда гаснет. Со временем все грёзы становятся тёмными, это-то и опасно. Жители колодца готовы на многое, чтобы вернуть сияние потускневшим мечтам, а всем известно, что сделать грёзы яркими может лишь жизнь. Чем дольше ты вслушиваешься в печальный шёпот, тем больше начинаешь верить в чужие мечты и отдаёшь свою жизнь печальным грёзам.
Девочка вздрогнула и отбежала на несколько шагов от страшного колодца.
— Бедняги, — грустно вздохнул Нестарый Ключник, в свою очередь отступая от него, — они не понимают, что невозможно соединить чужую жизнь с чужой мечтой. Сколько уже было тщетных попыток... но они пробуют снова и снова. Я думаю, на самом дне колодца лежит их огромная померкшая мечта. В ту минуту, когда они сообразят, что губить других совсем незачем, колодец наполнится светом.

---

Добро пожаловать )

 Molly,s fox, заходи-заходи ) В Доме горит камин, за окном шуршит дождь. Устраивайся поудобнее, тебе тут всегда рады )

@темы: Калейдоскоп осенних встреч

---

В час пополудни он, по обыкновению, хотел выпить чашечку кофе, но обнаружил, что огонь не горит, вода не кипит, а земля стала ужасно неустойчивой и, вследствие этой неустойчивости, не успевшая отрастить крылья посуда стремительно превращалась в груду сахарно поблёскивающих осколков, а успевшая — предсказуемо улетала в распахнутое окно. Тогда-то ему впервые пришлось пожалеть о своей нелюбви к дереву и металлу. Чугунной сковородке тяжелее было бы упорхнуть, нежели старинному фарфоровому сервизу и любимому кофейнику. Хотя кофе, приготовленный в ней, вероятно оставлял бы желать лучшего.
В два часа пополудни он выглянул в окно и пробормотал: "Нет-нет, это никуда не годится. "
К трем часам пополудни погода испортилась окончательно.
И тогда он решился.


Энни лениво листала страницы, пытаясь найти ещё какую-нибудь сказку, но, как назло, сказка не находилась. Некоторые страницы были совершенно чистыми, некоторые — покрыты странными значками или причудливой вязью, начинавшейся, как правило, посередине листа и вьющейся по желтоватой бумаге в совершенно любом направлении. Временами ей казалось, что завитки или знаки складываются в слова, но смысла в них решительно не было. Мальчишка нетерпеливо заёрзал на подоконнике, приподнялся, навис над фолиантом, пытаясь заглянуть в него, но Энни ревниво прижала к себе раскрытую книгу.
— Ну, что там? — наконец не вытерпел он.
— Подожди!
Перелётная Энн дождалась, пока мальчик усядется обратно и стала перелистывать страницы всё быстрее и быстрее. В какой-то миг она поняла, что не касается пальцами книжных листов — те сами шелестят и мелькают с невероятной быстротой. Дом-под-Холмом внезапно вздрогнул и Энни запоздало сообразила, что шум дождя почти смолк, листья плюща за окном совершенно неподвижны, а золотисто-зеленая дымка, наполнявшая комнату, стала сгущаться, наливаясь ярким золотом и изумрудной зеленью. И в тот миг, когда, казалось, что книга вот-вот захлопает страницами и улетит, в комнату ворвался невысокий темноволосый господин в строгом чёрном костюме. Стремительно подбежав к подоконнику, он резко выхватил у Энни книгу, захлопнул её и сунул себе подмышку. Минуту-другую книга отчаянно трепыхалась, словно бы пытаясь вырваться, но неизвестный господин не отпускал её и она, вскоре, смирилась.
— Здравствуйте, — сказала Энни и почувствовала себя так же, как в раннем детстве, когда, будучи в гостях у бабушки, съела всё печенье, поставленное на стол. Глаза темноволосого господина блеснули так же укоризненно и головой он качал в точности, как бабушка.
— Не ожидал от вас такой халатности, — разочарованно произнес он. — М-да. Совершенно не ожидал. Как же вам удалось добраться до верхней полки, юная мисс?
— Её привел сюда дождь и книгу ей тоже дал именно он, — вмешался молчавший доселе мальчишка.
— Напрасно, напрасно. Всем известно, что у нашего дождя ветер в голове, прошу простить за каламбур, — непонятно перед кем извинился господин, — но кто мог подумать, что ветер настолько силён? Он, вероятно, провел вас через дверь старого дуба, растущего у Того Самого холма? Ну конечно же!
— Кто вы? — осторожно спросила Энни, но темноволосый господин её не услышал. Он продолжал качать головой, точно китайский болванчик, и раздраженно цокать языком.
— Он — Старый Ключник, — ответил мальчишка, спуская с подоконника обе босые ноги и беззаботно болтая ими в воздухе. Дымка, которая заволокла комнату, медленно рассеивалась, в воздухе разлился запах мяты и свежескошенной травы. Энни с сомнением поглядела на моложавое безусое лицо Старого Ключника, держащего книгу перед собой и что-то говорящего ей на незнакомом языке.
— Но он же... совсем нестарый...
— Тю! Скажешь тоже! Нестарый Ключник — это я! Неужели, нас с ним легко спутать?
Перелётная Энн покачала головой. Спутать вихрастого мальчишку с темноволосым господином и вправду было нелегко.
— Вот то-то же!
Мальчишка оглянулся на окно и улыбнулся.
— Дождь перестал! Пойдем в сад! До темноты еще есть время.
Он спрыгнул с подоконника, переступил на деревянном полу и протянул Энни руку. Девочка с сомнением посмотрела на Старого Ключника, продолжавшего что-то втолковывать книге.
— Идём!
Нестарый Ключник по-прежнему протягивал Энни руку и она решила, что ничего дурного не случится, если она хоть краем глаза посмотрит на сад, в котором наверняка гуляет безутешная красавица...

---

— Так Хаса — девочка или старушка? — не поняла Энни. — Я думала, что она молодая, а здесь написано, что ей почти сто лет...
Мальчишка поскреб коленку.
— Она — Разделяющая, — произнес он таким тоном, словно это все объясняло, но увидев, что Энни решительно не понимает в чем дело, снизошел до пояснений. — Когда Хаса блуждает по окраинным мирам, то снова становится пятнадцатилетней, а когда возвращается к себе — делается старой. Но, конечно, не настолько старой, какой должна была бы. Мама говорит, что в её мире Разделяющей всегда лет тридцать, не больше.
Энни вздохнула и серьёзно кивнула. И она, и её растрёпанный собеседник, сейчас как раз пребывали в таком возрасте, когда все люди старше семнадцати, кажутся ходячими древностями.
За окном раскатисто и глухо проворчал гром, капли ещё быстрее забарабанили по широким листьям. Перелётная Энн зевнула. Под мерный убаюкивающий шум дождя так хорошо спалось дома...
— Прочти ещё что-нибудь, — попросил мальчик. — Скоро начнет смеркаться и, когда в Доме зажгутся свечи, ты сможешь спокойно спать до утра. А пока — можно ещё почитать. День так короток, ночь так длинна, а я так соскучился по сказкам. Любым. Весёлым, страшным, добрым, наивным, сказкам-со-смыслом, укутанным в ворох красивых слов, как...
— Как ежи в листья, — подсказала Энни.
— Пожалуй, — серьёзно кивнул мальчишка. — Хотя я думал про занавески.
— Я прочитаю ещё сказку-другую. До темноты, — решила Энн. — А когда наступит темнота...
— Когда наступит темнота, явится Приходящая. И в книге возникнет новая страница с новой сказкой.
— Новый окраинный мир?
— Новый мир, — подтвердил мальчишка.

---

Добро пожаловать )

Приветствую,  8:00 утра!
Причину визита знаю, но не поприветствовать не могу ) Располагайтесь )

@темы: Калейдоскоп осенних встреч

---

Возвращение

— Как вам известно из краткого курса лекций по истории Людей Меча, после суда, на котором Разделяющую обвинили в неисполнении долга и гибели двух перспективных учеников, девушка бежала в тоннели и укрывалась на нижних уровнях, где её так и не сумели отыскать поисковые отряды. Меч восстал против самого себя. Отчасти он продолжал защищать Хасу от Нижних и от бывших соратников, а отчасти — пытался охотиться на неё. Естественно, ничем хорошим это кончиться не могло. Произошел Раскол, именуемый также Разделением. Трещина на рукояти Меча медленно ширится и по сей день, раскалывая его на две неравные половины.
Я перевел дыхание, переложил стопку листов с кафедры на стол, выдержав тщательно отрепетированную паузу.
— По сути, мы мало что знаем о жизни Хасы после падения. Домыслы. Слухи. Ничего определенного. Ушла ли она в глубины, куда не суются даже Нижние? Пересекла океан и скрылась на одном из семнадцати материков? Ответа нет и по сей день.
Я развел руками, обводя взглядом аудиторию. Семь десятков юнцов слушали меня затаив дыхание — Хаса была для них персонажем страшной сказки, от которой глаза горят восторгом, а мурашки носятся по коже табунами. Особую притягательность её образу добавляло то, что остальные наставники, в отличие от меня и, пожалуй, Закера, вспоминать о ней не любили, полагая историю Разделяющей не лучшей пищей для молодых умов. Я же, в свою очередь, считал, что Людям Меча полезно учиться на своих ошибках.
— А теперь, господа, мы переходим к теме сегодняшней лекции. Разновидности Нижних-Рабочих. Как отличить…
Темноволосая, аккуратно причесанная девочка вскинула руку.
— Простите, наставник. Почему Совет считает, что Хаса все ещё жива? Ведь прошло немало лет.
Я усмехнулся. Этот незамысловатый ход неоднократно использовали многие ученики… правда, не на моей персоне. Спроси Закера о Хасе — и всю оставшуюся лекцию он посвятит ей. Спроси о Хасе меня…
— Ответ очевиден. Меч всё ещё разделён, а значит, Хаса сумела каким-то образом благополучно дожить до наших дней. Все прочие вопросы, касательно Разделяющей, можете задать мне на большом перерыве. Итак, приступим. Нижние-Рабочие являются стайными…
— Наставник Герин!
В дверь сунулся растрепанный первогодок.
— Вас требуют в Зал Совета. Срочно.
Я вздохнул. Нет, лекция сегодня определённо не задалась.
— Чтобы к моему возвращению аудитория была цела, — шутливо произнес я, покидая возвышение за кафедрой. Семьдесят учеников ожидаемо отреагировали сдержанными смешками.
Широко шагая по направлению к Залу, я размышлял о причине вызова. Неужели, старик все-таки решил удовлетворить моё честолюбие и посчитал, что я принесу больше пользы в качестве охотника, нежели учителя? Было бы неплохо, честное слово. Засиделся, ох засиделся я на месте.
— Входите, Герин. Мы вас ожидали.
Седовласая Ната величественно кивнула с балкончика. Я вежливо наклонил голову в ответ, мимоходом отметив, что одно из четырех кресел Совета — пустует. Ната, Эрика, Регнер. А где же?..
— Закер погиб вчера утром, — произнес Регнер бесцветным голосом, механически постукивая пальцами по бортику балкончика. Ната бросила на него явно недовольный взгляд, но Главе Совета было не до неё. — Его место в Совете теперь твоё. Прости, что без церемоний, мальчик. У нас нет времени ни на достойные проводы ушедшего, ни на празднование начала твоей новой жизни.
Горечь от потери коллеги на мгновение затмила мне разум, так что истинный смысл слов Главы дошел до меня далеко не сразу. А когда дошел… Наплевав на этикет и субординацию, я доковылял до деревянной скамьи, на которую садили провинившихся, тяжело плюхнулся на неё и уставился перед собой невидящим взглядом. Меня…что? В Совет? Мир вокруг сошел с ума, или я испарениями Нижних надышался?
— Испрашиваю у Совета позволения задать вопрос, — ровным голосом произнес я.
— Почему именно ты? Потому что ты — последний из отмеченных благодатью Меча.
Ната поджала губы, досадуя, что ей приходится пояснять мне очевидное. Я же идиотом себя не считал и вопрос намеревался задать совсем другой, о чем тут же и сообщил Совету, возможно, даже, в более резких выражениях, чем собирался изначально. Все трое одарили меня неласковыми взглядами, но говорить все же позволили. И то хлеб.
— Как погиб Закер?
— Какая тебе с этого польза? — опять завелась было Ната (вот же склочная старуха!), но была остановлена властным взмахом руки Главы.
— Был разорван Нижними на двенадцатом уровне под торговым центром «Надежда».
— Что он там забыл? — искренне изумился я. — У него по расписанию вчера весь день был забит лекциями. Что ему?..
— Хаса вернулась, — подала голос молчащая, до сей поры, Эрика. — Он подумал, что сумеет отыскать её и убедить помочь нам. Или убить, если поговорить не удастся.
— Трещина ширится с невероятной скоростью, — скорбным голосом произнес Регнер, в ответ на моё неподдельное изумление. — В прошлом месяце она перешла на гарду, а сейчас — расщепила основание лезвия. Я не хочу знать, что случится, если она дойдет до острия.
Я потряс головой. Хаса. Пятнадцатилетняя еретичка, которая, по общему мнению, восемьдесят семь лет успешно скрывалась от правосудия Людей Меча, равно как и от когтей Нижних. Сейчас — наверняка седая, слабая, со слезящимися глазами и дрожащими руками — как, вот, Ната, учившаяся вместе с ней. Меч хранил ясность сознания своих последователей, но вот тела — неизбежно подчинялись неумолимому течению времени.
— Зачем она вернулась? Умереть на родине? — предположил я.
Совет ответил молчанием. Они не знали.

---

Энн умолкла, осторожно закрыла книгу и довольно улыбнулась. Наконец-то правильная сказка! Наконец-то есть и прекрасная принцесса, и коварный злодей и маленькая колдунья, которая сумела спасти венценосную подругу, и закономерный, привычный финал: зло получило по заслугам, а добро — восторжествовало.
Мальчишка негромко фыркнул и поскреб подсохшую царапину на коленке.
— А война все равно случилась, — заметил он, слегка понизив голос. — Только через четыреста лет. Крита тогда ещё была жива, но от старости стала очень страшной: скрюченной, с кривыми пальцами. И зубов у нее почти не осталось. А волосы сбились в серый колтун.
— Не болтай глупостей, — покачала головой Энни. — Даже колдуны столько не живут.
— А она была не просто колдунья, — заметил мальчишка. — Слышала, наверное, про Привратника? Так вот, поговаривают, что Крита — его мать. Ну, не все, конечно, в это верят, но я — верю.
Энни призадумалась. О каком-то Привратнике толковали Хаса и Ти-шаа в самой первой сказке. Интересно, о том самом, или нет? Своими мыслями она поделилась с мальчишкой.
— Привратник может быть только один, — важно подтвердил собеседник Энни. — Так что это тот самый, не сомневайся. Я однажды видел его своими глазами, вот как тебя.
— Расскажи о нём, пожалуйста, — очень вежливо попросила Перелётная Энн.
Мальчик рассеянно запустил пальцы в растрепанные вихры и Энн мимоходом подумала, что просто обязана будет отыскать в Доме-под-Холмом гребешок. Мальчишки такие неряхи!
— Ну... чего бы тебе про него рассказать... Видишь ли, Привратник — сторож окраинных миров. Если специально пытаться его отыскать — ни за что не найдёшь. Но если шагать по одной из нитей Великой Сети, то в конце концов обязательно на него наткнёшься — такое уж у него свойство — оказываться на дороге. Мама говорит, что он — как паук в паутине — сидит в центре Сети, но я думаю, что он — как корабль!
— Корабль? — не поняла Энни.
— Ну да... Трудно объяснить... Он просто берёт — и возникает на пути, как корабль из тумана. Обычно, сначала появляется стол. Тяжелый, массивный...
Энн прикрыла глаза, представляя, как дорогу... ну, скажем, лесную тропу, внезапно затягивает молочно-белый плотный туман. А из тумана медленно и важно выдвигается стол. Большой, тёмно-вишнёвый, украшенный завитками и резными звериными головами — точь в точь как тот, который Энни видела в мебельной лавке, когда вместе с сестрой ездила в город за покупками.
— А за столом сидит Привратник. У него седые волнистые волосы — густые и длинные, но лицо совсем не старое. Он задаст тебе какой-нибудь вопрос и ты должна будешь ответить правильно, иначе погибнешь. Если ответ окажется верным, то Привратник исчезает. Иди дальше, куда тебе вздумается. А если нет — исчезает только стол.
Стол медленно растворился в воображаемом тумане. Энни почти представила сгущающуюся недобрую тишину, почти ощутила, как мельчайшие холодные капельки начали оседать на лице и руках...
— Когда стол исчезнет совсем, то Привратник нападёт. Понимаешь, он только притворяется человеком, а на самом деле, наверное, дерево.
— Наверное, дерево? — снова переспросила Энн. Воображение с горем пополам ещё смогло нарисовать сидящего за столом нестарого, но седого Привратника, но вот дальше картинка уже не складывалась.
— Ну, примерно до пояса он человек, только вот ног у него нету — лишь сплетение древесных корней, — разъяснил мальчишка. — Сам он почти неподвижен, но, несмотря на это, удрать от Привратника очень трудно, почти невозможно. Если ты ошибаешься, то оказываешься в его окраинном мире, где на много-много миль вокруг сплетаются эти самые корни. Они просто везде. И под ногами, и над головой. Беги — не беги — всё равно никуда не денешься.
— А это-то ты откуда знаешь? — недоверчиво спросила Энни. Перед её мысленным взором с жестким хрустом разворачивались одеревеневшие побеги, готовые вцепиться в жертву, а жутковатый Привратник смеялся и покачивался на фоне тусклого неба, опираясь на бесчисленные корни. Сердце леса. Безжалостный дух.
— Так я от Хасы слышал. От той, которую ещё Разделяющей прозвали, — невозмутимо пояснил мальчик. — Она однажды пыталась пробраться в один из миров и не захотела тратить время на разговоры с Привратником. Чудом сумела удрать. Ей ещё повезло, что Привратник не затянул её в свой окраинный мир — она только краем глаза увидела что там творится — и сразу помчалась к себе.
Энни слушала разинув рот. Так всё, что написано в книге, по-правде было? И Хаса? И Информатор? И Ти-шаа?
— Читай дальше, — велел мальчуган. — Вдруг, там и про меня будет?
Перелётная Энн кивнула. Книга словно услышала — охотно открылась сама, зашуршала страницами...

---

Добро пожаловать )

Приветствую,  Rinty )
Рада новому знакомству. Что привело вас в мой край? )

@темы: Калейдоскоп осенних встреч

---

Крита и Нанель

Нанель остановилась у большой двери, заложив руки за спину, и прислушалась. За дверью было тихо. Большой Совет давным давно закончился и все уже было решено. Как бы Нанель не злилась, она совершенно ничего не могла поделать. Уже через несколько дней в замке должна была появиться она. При одной только мысли о непрошеной гостье, Нанель почувствовала, как у неё в глазах начинают закипать злые слёзы. Тряхнув головой, отчего темные завитые локоны подпрыгнули, как пружинки, её высочество наследная принцесса Нанель гордо зашагала дальше по коридору, выстеленному алой бархатной дорожкой.
Старый замок всегда поддерживал Нанель в горестные дни. Пропускал золотые солнечные лучи через прекрасные витражи и щедро рассыпал по каменному полу разноцветные пятна — когда принцесса была чуть помладше, ей доставляло огромное удовольствие рассматривать эти пятна или прыгать от одного островка света к другому; открывал свои тайны одну за другой — лабиринт в Северной башне Нанель уже знала, как свои пять пальцев, а в потайных комнатах нередко пряталась от леди Анны и Лорда-Канцлера. Но сейчас принцессу не смогли развлечь ни причудливые световые узоры, ни искусно вытканные гобелены, ни библиотека, где Нанель иногда любила посидеть в тишине. Все прелести жизни десятилетней принцессы меркли перед скорым появлением неизвестной. Впрочем, не такой уж и неизвестной. Во всяком случае имя Нанель уже слышала, его называл Лорд-Канцлер. Крита. Жесткое, ядовитое имя, как свернувшаяся клубком гадюка!
— Ваше Высочество! Ваше Высочество! Что случилось?
Случилось? Словно очнувшись, Нанель опустила взгляд на испачканное платье с полуоторванными оборками, поцарапанные туфли…
— С дерева упала, — коротко ответила она, отворачиваясь. Наигранная забота леди Анны была противна.
— Вам ведь уже десять лет! Нельзя вести себя, словно уличный мальчишка! Где вы видели, чтобы наследные принцессы лазили по деревьям? А ну-ка пойдемте! Я лично вами займусь!
Схватив Нанель за руку, леди поволокла её за собой.
Спустя час, причесанная и припудренная, в чистом платье и новых туфельках, девочка уныло брела по очередному коридору. Замок притих, молчаливо спрашивая, что с ней произошло. И Нанель не выдержала.
— У меня вся жизнь — как ты! — крикнула она срывающимся голосом. — Коридоры, коридоры и стены. А теперь еще и змея поселится!
— Тише, тише, деточка, что вы!
Принцесса резко обернулась, сжимая кулачки, но это оказалась всего лишь её старенькая няня.
— Тс-с-с! — Няня прижала палец к бесцветным губам, качая головой. — Если Лорд-Канцлер услышит…
— А мне наплевать! — громко крикнула Нанель. — Плевать на Лорда-Канцлера! Пусть слышит! В мой замок приедет змея! Чтобы занять моё место!
— Ш-ш-ш! Во имя негасимого пламени, тише!
Утешая и успокаивая свою воспитанницу, няня шептала ласковые слова, говорила, что никто в мире не посмеет вот так взять и занять место Нанель. И пусть дочь Лорда-Канцлера даже не мечтает…
— Так вот оно что, — протянула Нанель, ловко вывернувшись из объятий нянюшки. — Она его дочь? Тогда мне всё ясно.
Няня прикусила язык, сообразив, что сболтнула лишнего, а Нанель развернулась и со всех ног помчалась по коридору мимо витражей, гобеленов, порталов, огромных, богато изукрашенных, дверей… Она выскочила на каменное крыльцо — задыхающаяся, с красными от слёз глазами, вихрем сбежала вниз по широким ступенькам и сбила с ног какую-то девочку, тащившую две шляпные коробки. От неожиданности обе вскрикнули, падая на землю. Уже сидя на земле, Нанель протерла глаза и уставилась на незнакомку. Перед ней оказалась смуглая девочка, всего на пару лет старше самой принцессы, с острыми чертами лица и копной блестящих черных волос, завивающихся крупными кольцами. Её одежда — простое полотняное платье с обрезанными рукавами — была чистой, но не новой, да и башмаки, казалось, вот-вот развалятся. Наверняка служанка какой-то знатной особы. Интересно, а кто там, в роскошном экипаже?
— Извини, — улыбнулась девочка, подтягивая к себе упавшие коробки. — Тебе не больно?
— Нет, — Нанель покачала головой, продолжая рассматривать незнакомку. — Да я и не боюсь боли. Знаешь, сколько раз с деревьев падала?
— В дворцовом парке? — понимающе кивнула девочка.
— Ага.
Нанель встала, отряхнула платье и протянула руку служанке.
— Давай коробку. Помогу отнести. А то твоя хозяйка тебя побьёт, если увидит, что ты вываляла в пыли все её вещи.
— Спасибо, — девочка в свою очередь поднялась на ноги и протянула принцессе одну из коробок, оказавшуюся совсем не тяжелой. — Да только я давно уже сама себе хозяйка.
— Говоришь, прямо как Лорд-Канцлер, — недовольно протянула Нанель, размахивая коробкой. — Он вечно повторяет, что сам себе хозяин и никто ему не указ.
— Тут я с ним, пожалуй, согласна, но только отчасти… — начала было девочка. Нанель громко и презрительно фыркнула, не дав собеседнице договорить.
— Согласна? Ну тогда ты тут приживешься. Видишь ли, Лорд-Канцлер очень любит, когда с ним соглашаются.
Смуглая девочка промолчала. В молчании они наполовину преодолели парадную лестницу, как вдруг двери замка распахнулись и Лорд-Канцлер вышел на крыльцо.
— Крита! Дочь моя! Как ты кстати! Я, правда, ждал тебя завтра, но…
Нанель быстро оглянулась на экипаж, ожидая, что из него выйдет заранее ненавистная Крита, но Лорд-Канцлер, сбежав по ступеням, погладил смуглую девочку по голове. Страшная догадка поразила принцессу в самое сердце. Бросив на ступенях коробку, она повернулась к Крите.
— Очень рада, что вы соизволили посетить мой замок, — ледяным тоном произнесла она. — Будьте… не как дома.
С этими словами Нанель развернулась, медленно спустилась по лестнице и так же неспешно направилась в дворцовый парк. Только убедившись в том, что её не видно за деревьями, принцесса опустилась на землю у старой яблони и зарыдала.

Пожелание Нанель исполнилось в точности, как она того и хотела. Замок не стал Крите домом. Слуги невзлюбили её лишь потому, что на неё злилась принцесса; отец — вспоминал о дочери лишь тогда, когда в замке принимали важных гостей. Леди Анна — хитрая и ласковая - подарила ей надушенный платочек и время от времени называла её «нашей маленькой принцессой». От запаха платочка Крите хотелось чихать. Замок давил на неё своими громадными холодными стенами, пугал шепотом и шорохом гобеленов. Не раз и не два Крита с тоской вспоминала о небольшом домике с крышей, поросшей травой. На этом пушистом зеленом одеяле так славно было лежать летним вечером и смотреть на звёзды…
Девочка начала все чаще бывать в дворцовом парке, порою даже оставаясь там на ночь. Учитывая то, что и Нанель всей душой любила старый парк, они просто не могли не встретиться…

Вот уже с четверть часа принцесса испытывала смешанные чувства, глядя на спину сидящей на берегу маленького озерца Криты. С одной стороны ей ужасно хотелось подойти к нахалке и заявить, чтобы она убиралась из парка, а с другой — не меньше хотелось дослушать мелодию, которую дочь Лорда-Канцлера наигрывала на тростниковой дудочке. Печальный напев рассказывал маленькой принцессе о бескрайних травянистых лугах, холмах, поросших молодыми деревцами, о маленьком доме притаившемся в зеленой лощине…
Шаг за шагом Нанель вышла из своего укрытия, словно осторожный зверек, и присела на траву, неподалеку от Криты. Закончив играть, девочка негромко вздохнула и улыбнулась принцессе.
— Не тревожься, — тихо произнесла она. — Твой замок никогда не будет мне домом. Он слишком огромный и пустой.
— Если ты не мечтаешь стать принцессой и жить здесь, тогда зачем ты приехала?
— Приехала? — Крита удивленно взмахнула длинными пушистыми ресницами. — Я не приехала. Меня привезли. Это разные вещи, Ваше Высочество.
— Так ты не хотела ехать? — дотошно уточнила Нанель. — И не хотела занять мое место, чтобы править королевством?
— Зачем? Мне было хорошо дома, — Крита вздохнула. — Но когда у твоих дверей останавливается роскошная карета, а из неё выходят четверо стражников и велят немедленно поезжать во дворец, выбора почти не остается.
— А ты пыталась сбежать?
— Трижды. И каждый раз меня ловили. Поэтому я решила, что лучше будет покориться, пока не придумаю что-нибудь.
— Придумала?
— Еще нет. Завтра вечером я погадаю на картах. Посмотрим, что они скажут.
— Ты гадать умеешь? — удивилась Нанель. Про гадалок она читала в книгах, но считала их сказочными персонажами. — А меня научишь?
— Попробую, — спокойно ответила Крита.

Нельзя сказать, что юная принцесса и дочь Канцлера сразу же стали закадычными подругами, но искренняя тоска Криты по дому растопила лёд в душе Нанель. Со временем девочки сблизились. Этому поспособствовали и карты, предрекшие их дружбу, и печальные наигрыши на тростниковой дудочке, и совместные прятки от противной леди Анны. Юная принцесса была совершенно очарована смуглой девочкой. Крита знала уйму всяких интересных вещей. Она любила сочинять волшебные сказки, умела подражать птичьему щебету, да так, что птицы, жившие в парке, отвечали ей весело и охотно. Девочки приручили рыжую белку, упросили садовника смастерить им качели из веревок и широкой доски. Нанель приказала, чтобы слуги относились к гостье, как к принцессе. Глядя на дружбу девочек, леди Анна улыбалась, прикрывая рот изящным веером, а Лорд-Канцлер удовлетворенно кивал в такт своим мыслям. Так незаметно пролетел год.

— Читать книги — трудное дело, — Крита задумчиво перелистнула несколько страниц.
— Вовсе не трудное, если не лениться! А ты — ленишься, — с упреком ответила Нанель. Она взялась учить свою подругу чтению совсем недавно и теперь злилась оттого, что такая быстрая разумом и скорая на всевозможные выдумки Крита овладевает искусством чтения так медленно и тяжело.
— Читать карты гораздо легче. Не понимаю, почему нельзя писать картинками? — Крита пожала плечами. — Если я нарисую дом, то ты сразу поймешь, о чем я тебе пишу, разве нет? Ну и зачем тогда эти закорючки?
Нанель нахмурилась и откинулась на спинку кресла.
— Я об этом не думала. Но любые книги пишутся буквами, а не картинками. Так что продолжай учить их!
Подруга только вздохнула и снова прилежно склонилась над книгой. Впрочем, вскоре ученице наскучило это занятие, и она сняла с пояса вышитый мешочек с картами. Причудливые звери и люди замелькали в тонких пальцах. Нанель с интересом посмотрела на подругу. Каждый раз, когда Крита гадала, её темные глаза начинали гореть особым блеском. Это завораживало и чуточку пугало.
— Скоро тебе исполнится одиннадцать, верно?
Хотя Крита прекрасно знала, когда королевство будет отмечать день рождения принцессы, ритуал требовал вопроса и Нанель послушно кивнула.
Карты пёстрыми бабочками вырвались из рук Криты и полукругом легли на раскрытую книгу. В библиотеке потемнело. Нанель испуганно поёжилась, не сразу сообразив, что тяжелые тучи, последние несколько дней виднеющиеся вдали, приползли к замку и заслонили собой солнечный свет.
— А я тебя не вижу, — испуганно прошептала Крита, вглядываясь в карты. — Не вижу.
— Тогда говори, что ты видишь, — приказала принцесса.
— Вижу… Вижу заросший парк. Он старый и грязный, а садовник, который делал нам качели, давно умер.
— Что ты еще видишь?
— Вижу твой замок. Он постарел и обветшал. Стены его крошатся, а в выбоинах от выпавших камней поселились ласточки. Внутри нет ничего — ни золота, ни серебра, ни бархатных дорожек, ни шелковых занавесей. Всё пропало. Остался холод, паутина осталась и пыль.
— Говори дальше, — потребовала принцесса. Её голос почти не дрожал, Нанель знала, что будущей королеве не к лицу показывать страх.
— Вижу Лорда-Канцлера и леди Анну. Они венчаются в старой церкви. Двери церкви распахнуты, и я вижу там, снаружи, две огромные армии, которые бьются друг с другом насмерть. Лорд-Канцлер улыбается, а леди Анна — смеётся, хотя их одежды залиты кровью.
— Дальше, Крита! Что ты видишь ещё?
— Вижу…
Крита судорожно сглотнула, переводя дыхание. Не её лбу выступили блестящие капельки пота.
— Вижу себя в королевской мантии и золотой короне. Я сижу на твоём троне в твоём паланкине и меня несут по улицам, чтобы люди приветствовали меня, как королеву. Но улицы пустынны и мрачны. Все ушли на войну. На мои колени осыпаются цветы старой яблони.
— Хватит, Крита, хватит, — вскрикнула Нанель, и, словно вторя её крику, над самым замком раздался оглушительный раскат грома.
Юная гадалка очнулась и посмотрела на принцессу.
— Вот мы и знаем, когда тебя не станет, — тихо и твердо произнесла она. — Мы знаем, что будет война. Мы знаем, что нам надо сделать.

В день одиннадцатилетия принцессы Нанель весь замок был убран зелеными ветвями и первыми весенними цветами. Лорд-Канцлер и леди Анна были необычайно приветливы и ласковы с обеими девочками. Все придворные льстиво восхищались великолепным нарядом Нанель, её царственной осанкой и повелительным голосом. Одиннадцать лет — срок начала настоящего правления, пусть и под мудрым руководством верного Лорда-Канцлера, преданно служившего ныне покойным королю и королеве.
Нанель делала все, чтобы полностью завладеть вниманием собравшихся в тронном зале. Накануне она сочинила длинную речь и теперь произносила её по памяти, а сонм придворных подхалимов восхищался каждым словом юной принцессы и её недюжинным умом. Леди Анна и Лорд-Канцлер тоже изображали восхищение и смотрели только на будущую королеву.
Тем временем, в одной из тайных комнат, Крита завершала странное и страшное дело. Бурые сморщенные семена, которые она толкла в тяжелой медной ступке, вскоре превратились в золотистый порошок. Набрав немного порошка в маленькую табакерку, девочка осторожно выскользнула из комнаты и вернулась в зал как раз к концу торжественной речи. После принцессы слово взял Лорд-Канцлер. Слова его были ласковые и пустые. Он в самой изысканной манере восхвалял ум и красоту принцессы и выражал надежду, что править она будет долго и справедливо.
За торжественным обедом Нанель ничего не ела, незаметно скармливая все, что ей клали на тарелку, борзой из своей псарни. После памятного гадания Криты, у принцессы появилась странная прихоть — держать в обеденном зале собак. Леди Анна вначале возмущалась, но Лорд-Канцлер однажды что-то успокаивающе ей прошептал и желание Нанель было исполнено. Когда внесли огромный праздничный торт, принцесса едва не застонала. Торт был прекрасен. Он являл собою знакомый с детства замок, от рассыпчатого фундамента до леденцовых флюгеров на изящных башенках. На ступенях стояла крохотная марципановая принцесса в воздушном зефирном платье. От голода и сладкого запаха у Нанель свело живот, и все же, памятуя долгие беседы с Критой, она решила, что сумеет удержаться. Гости шумели и радовались, а борзая, сидевшая рядом с принцессой, скулила тихо и жалобно. Внезапно, собака принялась судорожно сглатывать и дергать головой. Спустя минуту, она улеглась на пол возле ног своей хозяйки и, в последний раз дернувшись, затихла. Девочка грустно вздохнула. Ей было жаль борзую, но она ничего не могла поделать.
Нанель встала со своего места и праздничный гомон стих. Все гости внимательно смотрели на маленькую принцессу.
— Сегодня — особый день, — звонким и ясным голоском произнесла она. — День моего рождения. Я знаю, что после смерти моих царственных родителей я всем обязана Лорду-Канцлеру и леди Анне. И я хочу достойно отблагодарить обоих за их любовь и заботу. Моя служанка Крита поднесет им особое вино. Золотистое вино, которое всегда любил мой отец. Он говорил, что оно пьянит, как власть, и как власть — лишает головы.
Последние слова Нанель произнесла, в упор глядя на Лорда-Канцлера и увидела, как он вздрогнул. Смуглая Крита, наряженная по случаю праздника в пышное зеленое платье, поднесла два высоких серебряных кубка, до краев полных золотого вина.
— Мы выпьем это вино за здоровье и долгое правление Вашего Высочества, но после праздника, — заявил Лорд-Канцлер. — Когда вечер окутает замок лиловой дымкой, а в небе расцветут праздничные фейерверки, мы выпьем это вино.
— О, нет. Вы выпьете его сейчас, — улыбнулась Нанель. — До вечера так далеко, а это вино может утратить свой тонкий вкус. Его недаром хранили в темной бутыли, чьё горлышко было залито сургучом. Это королевское вино, Лорд-Канцлер, и вам оно придется по вкусу.
— Мы выпьем это вино, когда солнце будет клониться к закату и его нежные лучи благословят восхождение на престол нашей новой королевы. Тогда мы будем счастливы и в знак счастья выпьем это вино, — своим нежным голосом пропела леди Анна.
— О, нет. Вы выпьете его сейчас, — произнесла Нанель. — Закат еще нескоро, да и стоит ли ждать так долго, чтобы испить до дна всё, что вам причитается.
Лорд-Канцлер и леди Анна обменялись встревоженными взглядами, но поглядев на маленькую принцессу, успокоенно улыбнулись друг другу и взяли с подноса серебряные кубки.
— Прекрасное вино, — заметил Лорд-Канцлер, ставя обратно опустевший кубок. — Поистине королевский напиток и мне он пришелся по вкусу.
— Чудесное вино, — вторила ему леди Анна. — Пряное, нежное, чуть горьковатое, словно последнее прощание.
— Вы правы как никогда, леди Анна, — серьёзно вымолвила Нанель. — Эй, стража. Возьмите то, что лежит у моего стула, и покажите всем гостям.
— Что за затейница наша маленькая принцесса, — промурлыкал Лорд-Канцлер. — Верно, приготовила нам какую-то чудную шутку?
Один из стражников подошел к девочке и легко поднял тело мертвой борзой. Онемев от изумления, гости смотрели на бездыханную собаку.
— Вот, что стало бы со мной, если бы я съела хоть кусочек тех кушаний, которыми потчевали меня мои заботливые друзья, — звонко и гневно произнесла Нанель. — Они хотели самолично править моим королевством.
Побледневшие Лорд-Канцлер и леди Анна в ужасе воззрились на принцессу, рядом с которой в мгновение ока выросла верная Крита.
— Но, как говорил мой отец, власть не только кружит голову, но и нередко лишает головы. А жажду власти можно утолить только одним, особым, вином.
Лица леди Анны и Лорда-Канцлера побледнели ещё больше, а после — посинели. Ужасный кашель сотрясал их тела, глаза закатились, руки беспорядочно дергались. Перепуганные гости в ужасе побросали столовые приборы, отшатнувшись от блюд с изысканными кушаньями, а после — и вовсе бросились к дверям.
Нанель и Крита победили.
И не было в королевстве войн, не обветшал старый замок. Поля были тучны, сады — плодородны, а королевский парк, который так любили Королева и её ближайшая советница, оставался все таким же прекрасным. И дети Криты качались на ветвях старой яблони, наигрывая на тростниковых дудочках печальные напевы, и дети Нанель сажали себе на плечи ручных белок.

---

Дождь сказал Энни, что Дом-под-Холмом — волшебное место и она не должна ничему удивляться, а особенно — не должна ничего бояться. Ничто в Доме не причинит вреда ребёнку. Энни немного обиделась на "ребёнка", но когда Дождь выскользнул за дверь, оставив ей книгу сказок, как и обещал, послушно начала ничему не удивляться. Ни серебристым сферам, вращающимся в углу комнаты с тихим жужжанием, ни крошечным — меньше пальца — куколкам, стоящим в высоком шкафу, ни зеркалу, по поверхности которого ходили блестящие волны, ни...
— Эй! Ты что здесь делаешь?
Перелётная Энн повернулась на оклик, фыркнула и задрала нос. Растрёпанный мальчишка, стоящий перед ней, независимо почесал одну босую ногу об другую.
— Это — Дом-под-Холмом, — заявил он. — Тут не место всяким чужачкам.
— А я и не всякая, — горделиво ответила Энн, задирая нос ещё выше. — Меня привел дождь. И вообще, воспитанные мальчики сначала представляются. И не грубят гостям.
— Тоже мне, важная гостья нашлась.
— Да, важная, — подтвердила Энни, прижимая к себе книгу сказок. — А ты — настоящий грубиян! Я с тобой больше не разговариваю!
Мальчик фыркнул — точь в точь как давеча сама Энни, прошёл мимо неё и забрался на широкий подоконник.
— Ой, окно! — удивилась Перелётная Энн, сразу забыв, что секунду назад твердо решила не разговаривать с невоспитанным мальчишкой. — А откуда? Тут ведь не было окна...
— Не говори глупостей.
Мальчик потер исцарапанную коленку, запустил руку в каштановые вихры и выудил оттуда зеленый листик.
— Окно тут было всегда. Иначе как бы через него было видно безутешную красавицу Адаминну, гуляющую в саду?
Энни поспешно подбежала к окну, но не увидела ни сада, ни красавицы — только широкие листья плюща, по которым стекала вода.
— Никого не видно, — огорчилась она.
— Ясное дело, — фыркнул мальчишка, глядя на гостью с насмешливым превосходством. — Даже самая безутешная красавица никогда не выйдет гулять в саду в такой сильный дождь, если, конечно, она не дура.
— А почему она безутешная? — спросила Энн, в свою очередь тоже забираясь на подоконник. Мальчишка с интересом покосился на книгу, которую Энни не выпускала из рук.
— Потому что ежедневно гуляет с утра до ночи, за исключением дождливых дней, конечно, — пояснил он. — Каждый день ходи, вздыхай, да не присядь ни на минуточку — станешь тут безутешной.
Энни тщательно обдумала слова странного мальчишки и решила, что в его рассуждениях имеется смысл.
— Ты тут живешь? — спросила она.
— Я тут работаю, — с оттенком превосходства пояснил её визави, разминая в пальцах листик. Резко запахло свежескошенной травой и нагретой солнцем землей. Запахло летом.
— А кем? - поинтересовалась Энн, вдыхая удивительный запах.
— Какая ты любопытная. Так я тебе и сказал, ага. Теперь моя очередь спрашивать. Что это у тебя за книжка?
— Книга сказок, конечно, — пожала плечами Энни. Настала её очередь глядеть на мальчишку чуточку свысока. — Она слушается только меня. Ну и дождя тоже.
Глаза мальчишки вспыхнули и Энни вдруг с удивлением заметила, что комнату заволокла легкая зеленовато-золотистая дымка.
— Так значит ты и есть та самая? Ух ты! Прочитай сказку, ну же! Прочитай!
— Тут странные сказки, — осторожно сказала Энн.
— Они настоящие, — с непонятным восторгом прошептал мальчик. — Самые настоящие. Отголоски окраинных миров, пойманные Великой Сетью. Давай-давай, читай!
Заметив, что Энн колеблется, мальчишка усмехнулся.
— Всё равно, пока идет дождь, делать нечего. Читай!

---

Энни решительно закрыла книгу и передала её дождю. Последняя сказка, хотя была и немного лучше, чем история про страшный Дождь, но всё равно ей не понравилась. В любой сказке герой должен побеждать зло, а не бежать от него, бросая на произвол судьбы своих спутников. Разве нет?
— Ты не хочешь узнать, что случилось потом? — мягко осведомился её дождь.
Энни покачала головой, но почувствовав, что дождь расстроился, решила немножко покривить душой.
— Может быть позже. Твои сказки совсем не похожи на те, что я слышала в свое время от мамы и старшей сестры. Мне нужно к ним привыкнуть.
— Хорошо. Тогда нам с тобой стоит продолжить путь.
Дождь поднял голову к небу. Энни сделала то же самое и увидела спешащего к далеким горам Облачного Дракона. За ним по пятам ползли тяжелые тучи и не было им числа. Перелетная Энни недоуменно посмотрела на свой дождь и почувствовала, что если сейчас хлынет ливень, она окончательно запутается в дождях.
— Эти тучи для меня, — пояснил дождь. — Я ведь вернулся домой и теперь должен снова приниматься за работу. Но сперва я отведу тебя в Дом-под-Холмом. Там ты дождёшься моего возвращения. А чтобы ты не скучала — я оставлю тебе книгу со сказками. Я прошепчу ей волшебные слова и она будет слушаться тебя так же, как и меня, так что ты сможешь прочесть любую, совершенно любую историю.
С этими словами дождь взял Энн за руку (десятки холодных капелек щекотно побежали по пальцам девочки) и повел за собой.
Поднялся ветер. Он пригибал траву, дергал Энн за платье и за волосы и один раз едва не сорвал соломенную шляпку с её головы.
— Ну и озорник, — громко сказала Энни. —Наш ветер был куда воспитаннее!
Но ветер не услышал её. Он был слишком занят — поднимал столбом дорожную пыль.
— Быстрее, быстрее! — торопил дождь. — Смотри! Уже сверкают зарницы! Я должен отправляться к тучам, а без меня ты не отыщешь Дом! Скорее же!
Энни послушно пыхтела, стараясь скорее перебирать крепкими ножками. Дождь сошел с дороги, повел её напрямик, через травяной луг, и травы шептали: "Скорее, торопитесь..."

---

Люди Меча

— Почему это её поставили нас обучать? Она даже не старше, — справедливо возмутилась Лери, широко шагая по коридору.
— Она темноволосая, уже трижды возвращалась из Города и у неё есть этот… Меч Несокрушимости? Неуязвимости? В общем — меч. Тебе этого довольно? — раздражённо откликнулся Шан.
— Ты тоже темноволосый, — Лери, немного рисуясь, откинула за спину светлую волнистую прядь. — Почему бы не поставить старшим…
— Тс-с-с, — осадил напарницу Шан. — Пришли.
Оба ученика друг за другом переступили порог в условленном порядке: первый — темноволосый коротко стриженый Шан, следом — более заметная в сумраке блондинка Лери. Став друг рядом с другом они склонили головы, приветствуя сидящую на полу девушку в мешковатой серой одежде. Сидящая внимательно осмотрела их, поднялась, обошла кругом и, неожиданно сильно дернула за прядь распущенных золотистых волос. Лери ойкнула от боли и неожиданности, запрокидывая голову.
— Я — Мать Нижних, — глухо произнесла девушка. — Поймала тебя, пока ты пролетала по тоннелю, размахивая своими лохмами. А ты — уже стала моей пищей. Острижёшь волосы накоротко.
— Нет, — Лери шмыгнула носом. — Не остригу. Я заплету косу и уложу её на голове.
— Твоё дело, — равнодушно ответила девушка, отпуская волосы и обходя учеников так, чтобы вновь оказаться перед ними. Наконец-то Лери получила возможность хорошенько рассмотреть ту самую… и оказалась искренне разочарована. Недоброе, почти треугольное лицо с узким вздернутым подбородком и выступающими скулами, пухлые губы, маленький нос и огромные глаза — единственное, что можно было бы назвать красивым. На шее старшей на кожаном шнурке висел крохотный — с фалангу пальца — кулон, выполненный в виде клинка — тот самый Меч. Вот на него-то зачарованно уставилась не только Лери.
— Успеете ещё наглядеться, — хмыкнула девушка. — Если нам не повезёт — даже в действии. Так. Мне говорили, что вы — лучшие. Значит, стандартный набор любого крупного магазина знаете?
Лери и Шан в замешательстве переглянулись.
— Тогда слушайте, — наставница вновь села на пол и оба ученика последовали её примеру. — Во-первых — зеркальщики. Не знаю, как их называют на самом деле, но они будут повторять за тобой любые твои действия. Чем нелепее действия — тем лучше. Создавай им как можно больше трудностей — ползи по полу, ударяйся о стену, сшибай полки с товаром. Единственное условие — не давай им добраться до себя. Они очень сильные и цепкие, но зато боятся химии. Их надолго выведет из строя средство для мытья окон или полов, а рассыпанный в воздухе стиральный порошок даст вам фору в несколько минут. Потом — проверяющие. Эти всегда толпами ходят, штук по пять. Драться бесполезно — от них прятаться нужно. Подойдет любое темное место. В темноте они не видят…
— А как же люди, которые работают в магазинах? — поинтересовался Шан. — На них что, никто не нападает?
— На них нападают все, — жестко усмехнулась темноволосая. — Они — как стадо между волками и собаками. Видишь ли в чем дело: мы — боремся с Нижними не только во время редких вылазок, поэтому нас терпят и разрешают нам брать необходимое из магазинов. Ну и жертвуют парой-тройкой человек из персонала.
— Жертвуют? — распахнула синие глаза Лери.
— Мы приходим в магазины не потому, что там появляются Нижние. Это Нижние идут следом за нами, понимая, что мы не можем одновременно забирать то, что нам нужно, и драться с ними. Мы не защищаем тех людей, которым не повезло. Мы просто берем то, что нужно и уходим. Иногда, убиваем Нижних, если есть такая возможность. Если нет — просто спасаемся через систему тоннелей.
— Почему не предупреждать людей заранее? — Шан поёрзал на жестком полу. — Они бы ушли и Нижние…
— Не отвлекались бы на них, а набросились на пришедших в магазин. Нас слишком мало. Мы слишком ценны. Никто кроме нас не спасет других, не сдержит плодящихся внизу тварей. Вопрос решен? Двигаемся дальше.

После первого и последнего же урока Лери переполняли сложные эмоции.
— Она — дрянь, — наконец высказала наболевшее блондинка, пока они с Шаном двигались в комнаты учеников. — Не могу поверить, что мы уже завтра пойдем с ней в магазин.
Шан тоже не мог поверить — но по другой причине. Они с Лери действительно были лучшими на потоке. Действительно считали себя подходящими для благородного боя с Нижними и защиты людей; знали, что «романтики боя», описываемой в книгах, не существует, а существует тяжелая и опасная работа, но…
— Ме-ерзость, — не дождавшись реакции от напарника, Лери толкнула его локтем и изобразила, будто её тошнит. — Интересно, за какие такие заслуги Меч её выбрал?

Оставшись одна, темноволосая потянулась, привычным жестом взлохматила шевелюру и трижды хлопнула в ладоши — негромко, мягко. От стены отделилась тень, принимая человеческие очертания и вскоре девушка с мягкими серыми волосами и таким же кулоном-мечом на шее, уселась рядом.
— В магазин я их не возьму, Ната, — очень медленно и чётко произнесла темноволосая. — Ты видела, что они из себя представляют.
— Возьмешь, Хаса, — ровно ответила сероволосая. — Это не я решаю.
— Тогда я не могу обещать, что приведу их обратно. Скорее всего, они погибнут.
— Значит, так желает Меч, — безмятежно откликнулась собеседница Хасы.
— Меч ничего не желает! — вспылила темноволосая. — Меч — дарит нам защиту — и только! Желают, направляют и отдают приказы горстка людей, возомнившая себя толкователями его воли! А Меч… может, у него и воли нет никакой! Может, он вообще — вещь!
— Постыдилась бы, — кротко заметила девушка. — Как можешь ты, обладая его защитой, вести такие крамольные речи? Что касается учеников — если на то будет воля Меча — они выживут, — повторила она, делая особый упор на слова «воля Меча». — Удачной охоты завтра. Вот список всего, что ты должна принести.
Проводив Нату злобным взглядом, Хаса смяла список в кулаке.

Стеклянные двери бесшумно раздвинулись перед тремя подростками. Хаса, быстро оглядевшись, уверенно повела учеников к эскалатору, ведущему на второй этаж. Ребята миновали ряды надувных лодок, телескопов, манекенов с одеждой. Черноволосый толстяк-консультант, любовно обмахнувший тряпочкой стоящий на четырех железных ногах гриль, повернулся к ребятам.
— Чем-то помочь?
— Нет. Лери, надень платок, — негромко бросила Хаса. Блондинка покорно вытащила из сумки черный платок и обвязала им голову, скрывая золотистую косу, скрученную в тугой узел на затылке.
— Теперь идем к отделу бытовой химии.
— Они уже здесь? — прошептал Шан, нервно оглядываясь по сторонам. Одно дело смотреть на изображения Нижних в учебнике и отрабатывать столкновения в тренировочном зале и совсем другое — знать, что чудовища и вправду неподалёку.
— Да, — глухо откликнулась Хаса. — Будьте готовы. Во всем слушайте меня. Никаких вопросов и…
Темноволосая оборвала себя на полуслове, чуть склонила голову, видимо прислушиваясь к беззвучному для других голосу Меча.
— Сейчас вы оба пойдете к манекенам. Встанете между ними и замрете. Мимо вас пройдет группа проверяющих. Они только выбрались на первый этаж, поэтому разгоряченные и невнимательные. Как только они вас минуют, отсчитаете двадцать ударов сердца и сразу бегите к грузовому лифту. Пошли.
— А ты? — крикнула Лери в спину удаляющейся темноволосой.
— Идем, — Шан потянул девушку за руку. — Она под покровительством Меча.
Проходя мимо толстяка, Шан поманил его за собой.
— Встаньте с нами среди манекенов, — тихо шепнул он.
— Вроде взрослые уже, а в прятки не наигрались? — хмыкнул мужчина.
— Нижние пришли, — кратко пояснил Шан, пробираясь между пластиковыми телами.
— Нижние? — Толстяк охнул, прижав ладони к круглым щекам. — Нужно вниз! Там есть телефон! Вызову пожарных, полицию и этих… как их… борцов с тварями.
— Нет, не ходите, — взвизгнула Лери… и замерла, как стояла — в дурацкой позе, с разинутым ртом. Шан тоже застыл на месте. Между рядами медленно двигалась группа высоких существ со свежими красными пятнами на одеждах. Проверяющие шли неимоверно слаженно, словно единый десятиголовый организм. Миновав манекены, они выстроились в овал, спинами вовнутрь, чтобы иметь возможность видеть каждый участок зала на своем пути. Толстяка, прижавшегося к стене, они миновали — как и сказала Хаса, они были слишком разгоряченные бойней, произошедшей на первом этаже и мало что замечали.
Досчитав до двадцати, Лери и Шан рванулись к грузовому лифту. Толстяк, тяжело топая кроссовками по плитам пола, поспешил за ними. Укрывшись в тени полок, немного не доходивших до широких дверей, все трое смогли перевести дух.

Хаса медленно двигалась к узкой транспортёрной ленте, поставленной вплотную к одной из полок, чтобы покупатели, подставив корзинку к окончанию ленты и сняв выбранный товар при помощи шеста с захватом, могли опустить его на ленту и подождать, пока он скатится в корзинку. Эта процедура, обычно, очень нравилась детям, которые обожали снимать шестом с полок кучу всякой ерунды. Приблизившись к ленте, девушка оглянулась и удовлетворенно хмыкнула. За ней, пригибаясь, крадучись, скользили трое бледных худых существ с плоскими лицами и тусклыми глазами. Сделав ещё несколько шагов, темноволосая упала на движущуюся ленту и поползла вперёд — против хода. Сзади послышался шум — существа тоже упали на ленту и, вторя действиям Хасы, поползли за ней, вытягивая тонкие кривые руки, в надежде ухватиться за ноги девушки. Схватившись двумя руками за неподвижные бортики, Хаса извернулась и пнула полку. На преследователей посыпались коробки и упаковки с различными гигиеническими товарами. Пока глупые зеркальщики бестолково размахивали руками уезжая назад вместе с разновидностями зубных паст, косметических кремов и шампуней, девушка соскочила с ленты и, схватив пару пластиковых непрозрачных бутылок, забилась в угол между полками. Усевшись на пол, она тщательно встряхнула каждую бутылку поочередно и направила в лица приблизившимся зеркальщикам мощные пенные фонтаны ядовито-зелёного и бледно-жёлтого цветов. Несчастные взвыли, разом ослепнув и потеряв нюх, и темноволосая, проскользнув мимо них, метнулась в сторону.
Пока что все складывалось как нельзя лучше. Проскочив мимо мебельного отдела, Хаса замедлила бег, огляделась, перевела дыхание и уже почти спокойно направилась к лифту.

Лери вздрогнула, когда увидела безмятежную темноволосую. Нижние! Опасность! Погибшие на первом этаже люди! А этой, похоже, и горя мало! Непрошибаемая!
Приблизившись, носительница Меча слегка нахмурилась, увидев продавца-консультанта, но прогонять его не стала.
— Вы двое спускаетесь на первый этаж по лестнице. Уходите вниз через служебные помещения. Сейчас все твари собрались на втором, так что опасаться вам некого. Я спущусь на первый лифтом. Встретимся в тоннелях.
— Разве нас не послали сюда за вещами? — Шан покосился на пустые карманы наставницы, на тощий мешок, болтавшийся на её плече, но Хаса, проигнорировав вопрос, принялась отжимать створки дверей лифта и ученики сочли за лучшее ретироваться. Консультант помог девушке раздвинуть двери.
— Мы могли бы вызвать лифт, — тихо заметил он. — Он наверняка исправен.
— Шумно, — коротко пояснила темноволосая. — Спускайся за мной.
Хаса ловко спустилась вниз, цепляясь за выступы, спрыгнула на крышу кабины. Её спутнику повезло меньше — в процессе полупадения-полуспуска он вывихнул ногу и двигаться дальше не мог.
— Останься здесь. Нижние уйдут за нами, — шепнула девушка. — Часа через два уже точно можно будет выходить.
Продавец кивнул. Неловко пошевельнувшись, вытащил из кармана подвижного деревянного человечка без лица и протянул Хасе. Быстрая улыбка скользнула по губам носительницы Меча. Приняв подарок, она коротко кивнула, откинула защелку на крышке люка, спрыгнула в кабину лифта и выскользнула в раскрывшиеся двери.

Далеко уйти им не удалось. В первый раз Хаса заметила опасность вовремя — по тоннелю, держа перед собой яркие лампы, шлёпала орда проверяющих. Увидев желтые качающиеся отсветы на бетонных стенах и услышав бормочущие голоса, темноволосая повернула назад, уводя своих спутников в боковое ответвление. Там-то они и попались. Свет был необходим только проверяющим, остальные — прекрасно обходились без него. Услышав царапающие звуки, Хаса лихорадочно огляделась. По счастью, к ближайшей стене вертикально прилепились длинные, в рост человека, серые кожаные коконы. Два из них были опавшими, сморщенными — то, что росло и крепло внутри, покинуло их, причем совсем недавно.
— Лезьте, — прошипела темноволосая, подталкивая спутников к коконам. И Лери, и Шан послушно забрались внутрь пустых оболочек, натянув на себя дурно пахнущую кожаную мембрану так, чтобы она скрыла их с головой.
Хаса прижалась к противоположной стене, подняв обе руки к кулону и стиснув его горячими дрожащими пальцами.
— Несокрушимый, защити меня, скрой меня от чужих глаз, — прерывистым шепотом начала Хаса. — Несокрушимый, скрой меня от чужих глаз, не дай им увидеть меня. Защити меня, спаси…
Ей было по-настоящему страшно. Темноволосая знала — неподалеку от коконов обязательно находилась Мать Нижних вместе с рабочими — изуродованными несчастными, которые до конца дней были обязаны прислуживать твари. Рабочие когда-то были людьми, так что сила Меча на них действовала время от времени и неизвестно было — повезёт ли сейчас, или же…
Четверо рабочих — горбатых, перекошенных, перевитых веревками тугих мышц, подошли к коконам, осматривая их. Хаса, не прекращая бубнить просьбу о защите, пристально наблюдала за ними. Внезапно, один из коконов шевельнулся. То ли Лери задыхаясь от неповторимого запаха кокона, хотела сделать маленькую щелку, слегка приоткрыв покров, то ли попросту устала стоять. Рабочие, среагировав на движение, моментально разорвали кокон, вытаскивая вопящую девушку наружу. Шан выскочил сам — и точно так же забился в мощных руках. Хаса, мысленно ругая учеников на чем свет стоит, продолжала шептать мольбу о защите и ждать. Сейчас она могла только ждать.
Мать Нижних действительно оказалась рядом — в хорошо освещённом боковом ответвлении, которое они так удачно миновали. Её ласковый вкрадчивый голос был хорошо слышен Хасе. Носительница Меча медленно-медленно сдвигалась вправо по стене, чтобы оказаться напротив тоннеля. Пытаться освободить учеников сейчас — было бы со стороны темноволосой не только самоубийством, но и предательством по отношению к собратьям-охотникам — рабочие, из тех, кто был оделён покровительством Меча, получались хитрые, жестокие, сохранившие знания охотника на Нижних и умело устраивающие беспроигрышные ловушки на бывших соратников.
До боли сжимая амулет, Хаса смотрела и слушала.
— С вами Меч, — мурлыкала Мать, перебирая шестью толстыми суставчатыми лапами. — Если он выйдет — я отпущу вас. Если нет — вы станете моими.
Немного подождав, Мать кивнула рабочим, которые, повинуясь своей повелительнице, отпустили людей и один за другим исчезли в тоннеле, так и не заметив изнывающую от гнева и бессилия Хасу.
Охотница едва слышно вздохнула-всхлипнула. Рабочих Мать отсылала только тогда, когда собиралась питаться. Кого-то из ребят Хаса могла и не спасти.
Мать рванулась вперед, покачалась из стороны в сторону, словно выбирая между парализованными ужасом парнем и девушкой. Сначала, темноволосой показалось, что она схватит Лери. Шан тоже так подумал и с воинственным воплем бросился к твари. В ту же секунду, быстро развернувшись, Мать Нижних выбросила вперёд темно-красного симбионта, похожего на пиявку с мощной челюстью. Шан даже не вскрикнул, когда зубы сомкнулись на его боку — симбионт мгновенно впрыснул своей жертве сильнейшее обезболивающее. Парень покачнулся, сделал неуверенный шаг, заваливаясь на бок. За его спиной оглушительно завизжала Лери и в этот миг Хаса, оттолкнувшись от стены, в два прыжка достигла Матери Нижних. Меч-кулон, почуяв близость извечного врага, мгновенно вытянул узкое длинное жало, превращаясь в стилет, которым темноволосая ударила тварь, пролетая мимо и уворачиваясь от беспорядочно молотящих в воздухе лап. Лери всё ещё визжала где-то позади и Хаса, резко обернувшись, хотела было отвесить ей пощёчину, но пораженно отступила, увидев второго симбионта, повисшего на руке девушки. Мать Нижних явно была из нового поколения — прошлые питались при помощи одного червяка, передававшего свои жизненные соки телу твари. Да и метаморфозы после укуса новой твари происходили раз в десять быстрее — за спиной темноволосой выпрямился Шан, выросший в полтора раза против прежнего себя. Носительница Меча затравленно огляделась. Сейчас и здесь, в ярком свете энергосберегающих ламп, ей некуда было спрятаться от бывших соратников. Мать судорожно скребла ногами по цементному полу, движения её становились всё слабее и слабее... Нужно было убегать, пока не завершилась метаморфоза учеников, но Хаса застыла, не в силах шевельнуться.
— Что, Хаса, история повторяется?
Ласковый голос, раздавшийся за спиной золотоволосой девушки, не принадлежал Лери. Рядом с умолкшей уже девушкой, слегка покачивающейся под весом паразита, выросла ещё одна фигура. Бывший носитель Меча. Наставник Хасы. Тварь бросила взгляд на агонизирующую Мать Нижних и прошипела:
— Ты виновата в том, что случилось. Помнишь, я просил тебя убить меня, пока я был в сознании и мог оставаться собой? Ты не смогла. Ты всегда была слишком слабой. Глупой. Мягкосердечной. И теперь тебе не уйти. Ты же не сможешь причинить вред кому-либо из нас.
— Не сможет, — подтвердила Лери, бездумно глядя перед собой остановившимся взглядом. Укушенная рука уже превратилась в узловатую лапу, шевелящиеся комки мышц перекатывались под светлой кожей. Хаса торопливо отвела взгляд от мерзкой, но завораживающей картины, развернулась к преграждавшему путь Шану. Его глаза оставались прежними… пока ещё. Темноволосая рванулась вперёд, замахиваясь стилетом. Бывший ученик шарахнулся, споткнулся, упал. Девушка перелетела через него и стремглав бросилась в тоннель, сопровождаемая деревянным хохотом трёх жутких созданий.

Тяжелая крышка люка дрогнула и поползла в сторону. Две грязные исцарапанные руки ухватились за край, подтянулись. Спустя несколько мучительно долгих секунд, коротко стриженая темноволосая девушка уже сидела на мокром асфальте, с наслаждением вдыхая чистый, свежий после дождя, ночной воздух.
Отдохнув, и немного собравшись с силами, она встала, аккуратно задвинула за собой крышку, немного постояла, опустив голову. На мгновение, её лицо скривилось так, будто она собиралась заплакать, но Хаса вскоре справилась с собой. Ещё минуту она стояла неподвижно, запрокинув голову к звёздному небу и крепко сжимая Меч, вновь превратившийся в крохотную подвеску, а после — медленно побрела в ночь.

---

Запись завершалась многоточием.
Наверное, Информатор собиралась продолжить, но потом передумала? не смогла? не успела?
Энни задумчиво потрогала пальчиком буроватые подсохшие пятнышки, которыми был усеян разворот книги — и написанный от руки лист, и следующая, чистая страничка. Наверное, это и были капли того самого страшного Дождя. Девочка вздохнула. Ей не понравилась сказка — странная, маленькая, оборванная, изобилующая непонятными словами, похожая на торопливую и не слишком-то складную запись в дневнике. Сказка вызывала вопросы и не собиралась давать ответы.
Мама учила Энн размышлять над каждой прочитанной историей, мысленно спрашивать себя: почему герой поступил так а не иначе? Ответы всегда можно было найти в самой истории. Они почти всегда были очень простыми. Герой был жадный, поэтому польстился на золото лепрекона. Жадность - это плохо. Герой был добрым, поэтому помог раненной лисичке. Помогать - хорошо. А здесь ничего не было ясно.
Например, почему Информатор решила подойти к окну? Неясное предчувствие опасности? Странный шум?
А откуда пришел Дождь, который не имел ничего общего с её добрым другом? И почему он нападал на зверюшек и птиц?
— Странная сказка, — дипломатично сказала она стоящему рядом дождю. — Прошлая, про девочку Хасу, была интереснее.
Дождь долго молчал. Отмеченная звездопадом даже испугалась, что обидела своего друга, но когда её проводник заговорил, голос его не был грустным или сердитым.
— Ты права, Энни. Мне тоже никогда не нравилась эта сказка. Если ты хочешь узнать больше о девочке Хасе, позволь мне открыть книгу на самом начале её истории.
Энн попыталась сама полистать страницы — но тщетно. Книга сказок не желала раскрывать ей свои секреты, листы, казалось, намертво приклеились друг к дружке и разделить их не было совершенно никакой возможности.
— Позволь, — прошелестел дождь. На этот раз он не стал склоняться над волшебным фолиантом, а сел рядом с Энни, принеся с собой прохладу и свежесть грозового воздуха. Несколько капель с его руки упали поверх красноватых пятен, размывая их. Быстро-быстро замелькали страницы.
Книга слушалась его.

---

Дождь

... Почти все, чего касался Дождь — изменялось. Чаще гибло — особенно, птицы. А если не гибло то… лучше уж бы гибло, честное слово — думала я, рассматривая лежащего на асфальте воронёнка с беспомощно распластанными крыльями и неестественно длинной, изогнутой вытянутой шеей. Он кое-как попил воды из пластиковой крышки от бутылки (крышку, конечно, придется выкинуть, да и саму ополовиненную мной бутылку — тоже. А толку в ней без крышки?), проглотил несколько размоченных хлебных крошек, но видно было — не жилец.
Молодая женщина в белом, на мгновение остановившаяся рядом со мной, сочувственно вздохнула.
— Его бы в клинику, но ты, наверное, не успеешь... Бедняжка.
Я знала. И что не успею, и что ближайшая клиника, та, в которой я работаю, сейчас не будет заниматься полудохлой вороной. У нас была проблема поважнее.
Тащить с собой заражённую и обречённую птицу смысла, конечно же, не было. Я осторожно подняла воронёнка, пристроила его на влажную после Дождя землю. Если повезёт — выживет. Если нет… истлеет здесь, под кустом. Бродячее зверьё не ело тех, кто изменился под Дождём, да и вообще старалось к ним не приближаться, словно к чумным.
Вздохнув, я выпрямилась, рассеянно отряхнула руки, в глубине души зная, что это все равно не поможет, что только дезинфекция в клинике уничтожит следы Дождя, сотрет их с моих ладоней, и двинулась вперёд.

Подставив ладони под струю вонючего зеленого газа-дезинфектанта, а после — тщательно промыв водой из-под крана, я проследовала на свое рабочее место. Я — Информатор. Один, вернее, одна из многих. Отслеживаю сообщения о пострадавших от Дождя животных и птицах, передаю сведения о местоположении изменённых команде отлова. К сожалению, далеко не все несчастные оказывались такими же беспомощными, как найденный мною воронёнок. Некоторые изменённые звери или птицы становятся очень и очень опасными, приобретают несвойственные им повадки, часто нападают на людей. Впрочем, даже от самого безобидного контакта с изменёнными животными на коже могут появляться волдыри или серая сыпь — затем и дезинфекция нужна. Ни от волдырей, ни от сыпи никто пока не умер и не изменился, но ощущения у пострадавших всё равно довольно болезненные и малоприятные. Людям, к счастью, Дождь сам по себе не страшен. Даже если попасть под него — ничего не случится, хотя, конечно, любителей рисковать находится немного. Разумеется, встречаются ненормальные экстремалы, которым адреналина, видимо, не хватает по жизни. Они пытались даже пить Дождевую воду. И ничего. Вода как вода. Ну, красноватая. И только.
Наши бравые биологи официально заявили, что считают Дождь чем-то вроде вируса и полагают, будто бы к человеческому организму он ещё не приспособился. Но это, в общем-то, ерунда. Версия для обывателей. На самом деле никто не знает что такое Дождь. Почему он действует только на животных, живущих рядом с людьми? И почему, к примеру, те же обезьяны — изменяются, а мы — нет.
Кстати, об обезьянах…
Я цокнула языком пробежав глазами три строчки экспресс-сообщения, хотя больше всего хотелось выругаться. Открытый зоопарк вчера попал под Дождь — сегодня хозяин подсчитал убытки, перепугался наказания и побежал каяться.
Их же запретили! Запретили открытые зоопарки! С появлением Дождя — только под куполами и крышами! Как итог: мертвые измёненные звери и несколько лебедей, проломивших чугунные решетки ограды.
— У нас лебеди, — сообщаю я в микрофон и легко представляю, как этажом ниже разом мрачнеет команда по отлову. Почему-то все без исключения лебеди попавшие под Дождь резко прибавляли в размерах и старательно вымещали злобу на подвернувшихся людях. Животных они почему-то не трогали. Справиться с лебедями было трудно, поэтому живьём их не брали...
Сняв с головы наушники с гарнитурой я подошла к окну — и ахнула — в сгущающихся сумерках на уровне первого этажа раскачивались три массивные белоснежные фигуры. Время от времени они вскидывали маленькие головы на длинных шеях и угрожающе шипели. Лебеди пришли к нам...

---

Энни внимательно дочитала до конца страницы и подняла взгляд на дождь. Он стоял рядом с ней и солнце играло в пушистых волосах-облаках, дробилось в бессчетных каплях, обрисовавших мальчишечий силуэт.
— Они говорили про Дождь, — задумчиво произнесла она, не спеша переворачивать страницу. — Про тебя?
— Нет, — качнул головой дождь. — Про меня они и не слышали. Тот Дождь, о котором шла речь — слепая и безумная сила, изменяющая живое, приносящая с собой страх. Я обхожу его стороною, если встречаю на дорогах окраинных миров. Мне не справиться с ним.
Перелетная Энни скорбно покачала головой. Ей трудно было представить такое, но дождь несомненно знал, что говорил.
— Как-то раз он пришел в один из окраинных миров и остался там, — извиняющимся тоном продолжил её друг и проводник. Отмеченной звездопадом отчего-то показалось, что ему стыдно — так, как ей самой было когда-то стыдно за соседскую девочку, мучившую котенка. Котенка Энни спасла, отняла у злой соседки, но чувство стыда перед беззащитным существом ещё долго не покидало её, хотя сама она не сделала ничего дурного.
Дождь склонился над книгой, тонкими пальцами перелистнул несколько страниц, оставляя на плотной бумаге темные мокрые пятнышки...
— Вот, — шелестящим печальным голосом произнес он. — Прочти, если захочешь знать, чем опасен тот, другой Дождь. И поверь, что я никогда не совершал подобного, хотя в моей власти находятся не менее могущественные силы.
— Я верю тебе, — просто откликнулась Перелетная Энн, опуская взгляд на лист, исписанный от руки мелким убористым почерком. Лист смотрелся странно, чужеродно — словно в книгу вклеили чьё-то письмо, но отмеченная звездопадом решила ничему не удивляться. В конце концов, чего только не бывает в сказках, не так ли?